Богач, бедняк... Том 1 - Страница 154

154

Томас медленно одевался, стыдливо отвернувшись от брата, когда натягивал на себя трусы, и время от времени вытирал полотенцем пот с лица, так как душ, по-видимому, мало ему помог. Он то и дело поглядывал в сторону Рудольфа, улыбался, качал головой и приговаривал: «Вот черт подери!»

– Как ты себя чувствуешь, Томас?

– Хорошо. Но завтра утром буду мочиться кровью. Этому негру все же удалось нанести мне пару ударчиков по почкам. Сукин сын! Но бой был неплохой, что скажешь?

– Да, хороший, – согласился с ним Рудольф. Он не осмелился сказать, что бой его был вполне заурядным, ничего особенного, обыкновенная второразрядная драка.

– Я знал, что уложу его, – признался Томас. – Хотя букмекеры ставили на него. Семь к пяти! Надо же! Но все сложилось для меня удачно. На этом я заработал семьсот баксов, – хвастал он, словно мальчишка. – Только ты зря сказал это при Терезе. Теперь она знает, что у меня есть деньги, и будет вынюхивать их, словно ищейка.

– Давно ты женат? – поинтересовался Рудольф.

– Уже два года. Она забеременела, и я подумал: почему бы не жениться, черт возьми. – Он пожал плечами. – Она ничего, моя Тереза, может, не такая умная, но вообще-то ничего. А мальчишка получился отличный! – Том бросил на него злобный взгляд. – Нельзя ли его отправить к дяде Руди, что бы он научил его, как стать богатым джентльменом, а не расти неприкаянным глупым бедняком, таким же, как его папочка, боксер.

– Да, хотел бы как-нибудь посмотреть на него, – без особого радушия сказал Рудольф.

– В любое время. Приходи к нам домой. – Томас натянул на себя черный свитер-«водолазку», и когда он просовывал голову через ворот, вопрос у него прозвучал глухо: – Ты женат?

– Нет.

– Самый умный в семье! Как всегда! Ну, а Гретхен? Замужем?

– Давно. Ее сыну уже девять лет.

Томас кивнул:

– Да, такая долго не засидится. Сногсшибательная дама. Она сейчас выглядит гораздо лучше, чем прежде. Не находишь?

– Да, согласен.

– Но, наверное, такая же дрянь, как и прежде?

– Не надо так говорить о ней, Том, – попросил Рудольф. – Она всегда была хорошей девушкой и стала очень хорошей женщиной.

– Ладно, верю тебе на слово, Руди, – весело сказал Томас.

Он тщательно расчесывал волосы перед потрескавшимся зеркалом на стене.

– Мне ведь о ней ничего не известно, я всегда был вам чужаком.

– Ты никогда не был чужим, о чем ты говоришь?

– Кому ты говоришь, брат? – резко спросил Томас. Спрятав в карман расческу, он бросил последний критический взгляд в зеркало на свое одутловатое, опухшее лицо с белой наклейкой пластыря над глазом. – Ну, сегодня я красавец. Если бы только знал, что вы навестите меня, побрился бы по такому великому событию. – Повернувшись, он надел поверх свитера яркий твидовый пиджак. – Ты, Руди, выглядишь так самоуверенно, видимо, у тебя полный порядок, – продолжал он его подкалывать. – Наверняка вице-президент какого-нибудь банка, никак не меньше, черт бы тебя побрал.

– Не жалуюсь, – ответил Рудольф, сильно недовольный в душе определенной ему братом низкой должностью.

– Знаешь, – продолжал Томас, – год назад я был в Порт-Филипе. Хотел навестить своих. Узнал, что отец умер.

– Он покончил с собой.

– Д-а. Хозяйка овощного магазинчика миссис Джардино сказала то же самое. – Томас похлопал себя по груди, чтобы убедиться, что бумажник на месте…– Наш дом снесли. Никакого света в подвале, никто не встречал блудного сына, – насмешливо сказал он. – Ну а мать еще жива?

– Да. Живет со мной.

– Повезло тебе, ничего не скажешь, – широко улыбнулся Том. – Все еще в Порт-Филипе?

– Нет, в Уитби.

– Ты не так часто путешествуешь, да?

– Зато у меня много свободного времени. – Рудольф чувствовал, что его брат, разговаривая с ним, старается его поддразнить, заставить почувствовать свою вину перед ним, и от этого ему становилось не по себе. Но он уже давно привык сам направлять любой разговор в нужное русло и теперь ничем не выдавал своего раздражения. Наблюдая за одевающимся братом, за его отточенными, наводящими страх медленными телодвижениями, он заметил множество синяков повсюду. И тут он остро почувствовал, что его охватывает безграничное чувство жалости, любви, смутное желание уберечь этого нескладного, храброго, мстительного парня, совсем еще мальчишку, от таких вечеров, как сегодняшний, который только что завершился. Он хотел избавить его от этой вульгарной жены, от завывающей, улюлюкающей толпы, от бодрого доктора, накладывающего швы на его раны, – от всего этого сброда случайных людей, которые жили за его счет. Ему не хотелось, чтобы это чувство пропало, испарилось от язвительного насмешничества Томаса – средства давнишней старинной ревности и враждебности, которые через столько лет, по его мнению, должны были бы давно заглохнуть.

– Ну а мне пришлось поездить, ничего не скажешь, – продолжал хвастать Томас. – Я побывал во многих местах: в Чикаго, Кливленде, Бостоне, Нью-Орлеане, Тиахуане, Голливуде. Назови любой город, я был в каждом. Эти путешествия сильно расширили мой кругозор.

Вдруг дверь широко распахнулась и в раздевалку вбежала Тереза с искаженным, покрытым толстым слоем грима лицом.

– Сколько вы будете еще здесь трепаться? Всю ночь? – закричала она.

– Ладно, ладно, дорогая. Уже заканчиваем, – успокоил ее Томас. – Сейчас выходим. Мы хотели где-нибудь поужинать. Ты и Гретхен, пойдете с нами?

– Мы идем в китайский ресторан. Обожаю китайскую пищу, – заявила Тереза. – Я просто умираю от восторга от нее.

154